 | (с) 1997 В.Н. Власов, (с) 2004 (интернет-публикация) СНК "Пульс Будущего". При иcпользовании данного материала ссылка обязательна. http://pulse.webservis.ru/Science/Phylosophy/SocNat/ |
Целью данной работы является предварительная попытка философско-системной интерпретации и анализа организменного подхода в естественно-научных и социальных дисциплинах при изучении комплексного взаимодействия социальных и природных сред. Работа выполнена в терминологическом и концептуальном аппарате социальной философии, развиваемом на одноимённой кафедре Новосибирского Университета. Строится модель (в первом приближении), позволяющая с новых позиций осмыслить возможные движущие силы общественного развития в ориентации на будущее. Рассматриваются вопросы этики и аксиологической ориентации в свете конструируемой модели и предшествующих, указанных в работе проблем. Подробно рассматривается вопрос социальной коммуникации и взаимодействия на примере инноваций в науке.
Актуальность работы связана с необходимостью исследования глобальных проблем экологии и возможностей природо-паритетных социальных стратегий как в рамках общефилософского понимания, так и социально практических решений. Важной стороной работы является попытка провести эмпирическую линию при теоретическом моделировании. Однако, так как в данной области фактически не было построено последовательных "надёжно работающих" моделей, предложенные ниже конструкты заведомо страдают болезнью первого этапа — непоследовательностью и волюнтаризмом.
Тем не менее, проблема видится автору весьма перспективной для дальнейшего исследования, так как, с одной стороны, появляются возможности серьёзного взаимодействия с "естественниками" (физиками, геофизиками, биологами, медиками) и осмысления новейших (порой достаточно необычных) фактических естественно-научных данных, с другой — возможность практического нахождения альтернатив "выруливания" человечества вне экономических сценариев. Более того, грустная эмпирическая действительность текущего момента взаимоотношений Человека и Природы значительно сужает возможный спектр "теоретизирования" в данной области, заставляя обращаться ко многим давным-давно забытым идеям, упорно предлагаемым и упорно отвергаемым на протяжении длинной истории философской мысли Европы.
Понимая данную работу как первый, пробный этап, автор сознательно "занижает полёт рефлексии", становясь на почву последовательного "природника", предполагая, что когда ниже излагаемые взгляды более-менее оформятся, будет возможность, материал и для серьезной "мета-позиции".
Подымая проблему перспектив цивилизации, мы неизбежно приходим к вопросу о понимании, вычленении и описании движущих сил исторического процесса. Построим методологически дальнейшее изложение этой главы как некоторую полемику и оппозицию к следующему взгляду более-менее традиционного марксистского подхода.
Основным социальным маховиком в пост-марксистских теориях можно рассматривать взаимодействие и противоречия двух систем — производство материальных благ (трудовые отношения) и воспроизводство родового человека (воспроизводство собственно человека и социальных отношений, воспроизводство социума), опосредованные экономическими отношениями.
Субстанцией, или порождающим условием первой системы понимается труд в классическом определении К.Маркса, как некоторые усреднённые психофизиологические затраты людей для получения прибавочной стоимости в контексте определённых социальных отношений. Элементом такой системы можно рассматривать элементарное взаимодействие типа "человек — человек — орудие труда — предмет труда — результат труда". Структурой системы можно рассматривать естественные инфраструктуры производительных сфер.
Субстанция второй системы введена в название самой системы — воспроизводство соцуима, социального человека и социальных отношений. Структура системы — естественные организации и институты общества. Элементом системы можно в первом приближении рассматривать элементарное взаимодействие двух людей.
В более общем смысле — рассматриваются взаимодействия не отдельных индивидов, а любых субъектов, вовлечённых в круговорот социальной деятельности, определённых данными системами.
Собственно марксизм исследует функционирование первой системы, и опосредующей системы "экономических отношений" (обмена и распределения произведённых материальных благ). Как такового, последовательного рефлексивного анализа второй системы в марксизме не производилось. Этот вопрос разрабатывался уже в наше время [11, 12]. Автор, в частности, опирается и развивает модели, предложенные В.П. Фофановым, Д.В. Захаровым [1, 10]. Так культурологическая модель Д.В. Захарова представляет надсистему воспроизводства "родового человека" на субстрате материального производства, где культура рассматривается в наиболее абстрактном понимании произвольной деятельности человека. Модели В.П. Фофанова фиксируют как ключевой момент фазу перехода взаимоподчинения этих систем, что является действительно существенным, так как во-первых отмечаются внутренние связи менталитета больших групп этносов, государств, наций по отношению в ценностях к приоритету той или иной системы, а во-вторых, как уже отмечалось в начале главы, первенство той или иной системы и определяет развитие общества в целом.
Указывается, что в процессе развёртывания, та или иная система, обеспечивая собственное воспроизводство, задаёт соответствующие структуры общества, соответствующие механизмы самовоспроизводства и условия такого воспроизводства.
Так, например, первая система, логически необходимо приводит ко всё более сильной дифференцировке "богатства" и "бедности" при их взаимной органической необходимости. И при "успешном" варианте развёртывания полностью подчиняет натуральность человека (фактически вторую систему — воспроизводство человека), превращая его в агента, носителя функции "богатства", "бедности". Или в варианте "потребителя", человека-функции, носителя искусственно взращиваемого потребления, что произошло в современных западных странах, когда естественные потребности человека, и само его существование превратилось в его функционирование в "финансово-товарно-потребительском пространстве". Покупается всё: продовольствие, здоровье, женщины; соответственно всё продаётся: умения, совесть, органы тела.
Вторая система при её абсолютном развитии, также доходя до крайности воплощения — производит неестественные подчинения родовым принципам все элементы жизни общества, то что, например, мы могли видеть в кастовом обществе Индии, или религиозно-национальных особенностях евреев.
Отметим, что то или иное мировое сообщество, нация, более полно реализует тот или иной вариант подчинения систем. Для удобства в дальнейшем назовем "Западным типом" или путём, когда система материального производства возобладала над производством родового (социального) человека, подчинила его себе, и "Восточным типом" — в противном случае. В принципе, при современном раскладе сил на планете, деление это достаточно адекватно. Так, скажем в России мы сталкиваемся с явным Восточным типом, ибо для нас очень характерна тенденция именно сохранения родовых отношений, и новое формирование экономических отношений достаточно сильно трансформируется сохранением родовых (по признаку города, территории, семьи, студенчества) связей и кланов.
Далее встаёт самый насущный вопрос — вопрос о путях дальнейшего развития цивилизаций — в наблюдаемых системах мы имеем как внутренние всё более нарастающие системные противоречия (максимум отчуждения, отделение субстанций от своих носителей, нестабильность систем), так и внешние ограничения.
Западный путь фактически исчерпан внешним образом. Общества потребления, основанные на максимизации прибыли, вынужденные втягивать в оборот всё большие количества ресурсов и энергии — встают перед ограничениями по тем же ресурсам и энергии, по экологии. Масштаб вымывания и трансформации "природного добра" поистине огромен — выработано 140.000 месторождений полезных ископаемых, производство энергии становится сопоставимым с количеством солнечной радиации, принимаемой планетой с соответствующим нарастанием влияния на климат, выбросы целого ряда веществ в крупных городах, в промышленном производстве и сельском хозяйстве на многие порядки превышают выделения совокупной общеприродной и вулканической деятельности. Надежды на повышения уровня технологий оказываются на практике крайне иллюзорными. За современный технологический уровень мы платим почти стократным повышением энергозатрат (особенно это касается сельского хозяйства) по сравнению к началу века [4].
Не менее серьёзными оказываются и внутрисистемные ограничения (частично о которых уже сказано выше) — в Западном варианте мы имеем феномен технического прогресса ради него самого (и потребления ради него самого) — точнее, ради прибыли (т.е. дальнейшего самодвижения этой машины, пары: материального производства — экономических отношений), но не человека! Известно, например, что в Японии принят пакет законов, запрещающий продажу и эксплуатацию основных видов электронной промышленности, автомобилестроения устаревших поколений. Но в дальнейшем, нарастание отчуждения материального производства от воспроизводства человека приводит к стагнации и самой системы материального производства, как не нашедшей иного субстрата для следующего витка развития, кроме уже как подчинённой ей системы воспроизводства родового человека. Известна масса фактов, когда действительно технически перспективные разработки отвергаются перед более прибыльными, но традиционными (пример отказа ряда западных фирм от внедрения перспективного двигателя Ванкеля). Фактически, мы даже имеем уже не прогресс техники, а лишь смену видов продукции, марок (в космос летают почти 30 лет одни и те же виды ракетоносителей и будут летать ещё минимум 30 лет, в авиастроении и мы, и американцы внедряют технику 10 летней давности, построенную по принципам 40 летней давности и т.д.). Всё меньше и меньше приходится говорить о принципиальных технических открытиях — не значит, что их нет, но спрос не на них, а на дающих прибыль. О другой стороне этой проблемы — потере интересов самого человека под интересами той же прибыли — можно говорить особо, так как существует целый пласт проблем социального, психологического характера, вызванного этим отчуждением. Но в теоретическом плане эта проблема представляется достаточно разработанной, и специально останавливаться сейчас на ней не будем [11].
Восточный путь в данном рассмотрении представляется более перспективным, но требующим конечно же не менее глубокого переосмысления. Также, доведённый до полноты воплощения, он начиняет подчинять природные особенности человека, не подпадающие под понятие родовых, общесоциальных — встаёт проблема свободы индивидуума перед необходимостью, заданной той или иной системой воспроизводства социума. Внешним ограничением становится конкуренция различных обществ, наций, этносов, государств.
Оба варианта страдают также одной и той же проблемой — второй путь "в прямую", первый — в снятом и значительно превращённом виде: их объединяет девиз "Всё для человека". Если восточный вариант, понимая под человеком — обобщённые социальные отношения и совокупный социум, реализует эту установку прямо, то западный вариант реализует это кредо через понимание человека как функцию стоимостных, экономических и потребительских характеристик. В обоих случаях, мы имеем системы, самовоспроизводимые, но целевым образом замкнутые на самих себе, при этом работающих также в режиме засасывающего насоса или мясорубки, уничтожающих свою собственную природную основу существования.
Рассмотрев две модели, которые так или иначе, де-факто воплощены на наш взгляд в существующем обществе, и рассмотрев некоторые из внутренних и внешних затруднений, вызванных их функционированием, — рассмотрим подробно одну из самых современных идей, предлагаемую как альтернативу для дальнейшего развития цивилизации. И точно также, постараемся указать, что без серьёзных и глубоких доработок, связанных с переосмыслением места человека в Царстве Природы — концепция устойчивого развития бесперспективна.
В условиях все большего падения параметров социальной, экономической, политической жизни общества на фоне изменения и ухудшения природных состояний планеты тема устойчивого развития стала предметом спекуляций и способом маскировки для совершенно взаимоисключающих тенденций. По своему понимают "устойчивое развитие" развитые и развивающиеся страны, политические партии и деловые круги, правительства и гражданское общество. Нет однозначного мнения о самой проблеме, тем более о путях ее решения в ученом сообществе.
В самом общем виде проблема формулируется как поиск оптимальной стратегии дальнейшего существования цивилизации при, мягко говоря, эгоистичном желании сохранения экономического сценария, основных политических и социальных раскладок, гарантий безопасности, объемов потребления (по крайней мере для высокоразвитых стран, а это — 70% общемирового потребления), и при сохранении основных возможностей для воспроизводства биосферы (рассматриваемую чаще всего исключительно как арену реализации активности человека) и максимально длительном расходовании невозобновляемых ресурсов. Решение этой задачи большинство аналитиков также (несмотря на всю разноречивость) находит на двух различных путях. В общих чертах, — либо в дальнейшей дивергенции высокоразвитых государств и развивающихся стран, выделении так называемого "золотого миллиарда" и "второго сорта", жесткой демографической политики к последним, уменьшая таким образом общее антропогенное давление, либо в создании цивилизованных способов, норм международного права, регламентирующих стремление к "устойчивому развитию" объединенной совокупности государств, привлечении высоких технологий и передачи их для слаборазвитых стран, постепенное устранение дисбаланса между развитыми и развивающимися странами, выработке общей стратегии дальнейшего развития рационального и гуманистического характера [2].
При ближайшем рассмотрении, предлагаемые гипотетические решения тяготеют к геополитеческим и социальным аспектам. Так, конференция в Рио-де-Жанейро 1992 года своим главным выводом сделала поиск стратегий с ориентацией на повышение жизненного уровня населения всей планеты, используя методы взаимных договоров, создании координирующих фондов, квотировании выбросов и т.д., важное значение было придано постепенному отказу от частной собственности в перспективе, как наибольшего препятствия для выработки общемировых действий, ущемляющих интересы и транснациональных компаний, и среднего потребителя западных стран.
Если же мы сделаем беглый обзор российских публикаций, в частности, публикаций и выступлений наших сибирских, "академгородковских" ученых, то мы встретим фактически тот же социально-политический подход. Известна позиция пионера идеи "устойчивого развития" в Сибири, президента СО РАН академика В.А. Коптюга, максимально приближенная к "Декларации Рио-92 по окружающей среде и развитию" и "Повестке дня на XXI век" — итоговых документов конференции в Рио-де-Жанейро, со всем вытекающим комплексом рекомендаций и требований к государствам: экологическому нормированию удельного загрязнения, передаче высоких технологий слаборазвитым странам, выделении особой проблемы частной собственности, особенно на новые технологии [8, 9].
В некотором роде противоположной позиции придерживается, например, д.ф.н. Н.С. Розов. Говоря о совместных международных мерах по созданию новых правовых норм, нового налогообложения, он выступает за сохранение частной собственности как гаранта о произвола правительств и социалистических, и капиталистических, и даже "международных". Таким образом, предполагается лишь переориентировать "деловую активность" не на эксплуатацию развивающихся стран и истребление их ресурсов, а на некое сотрудничество между богатыми и бедными, сделав невыгодным и наказуемым неравноправные, дискриминационные сделки [16].
Об экономических и политических рычагах говорит также академик В. Накоряков в статье "Что дальше?" [14], — предлагая для России отдельный вариант выхода из тупика, извлекая максимум возможностей из экспорта энергоносителей и вкладывая инвестиции в научный потенциал.
Продолжая разбор социально-политических вопросов проблемы устойчивого развития, мы должны упомянуть например, религиозно-этнические проблемы [15, 17], межгосударственные отношения и многое другое, что стоит на пути возможной попытки объединить действия разных стран в общем ключе.
Не будем продолжать далее наше беглое обозрение, каждый исследователь видит свой особый спектр проблемы. Сделаем теперь первый вывод. Большинство аналитиков, предлагая в явном виде ту или иную форму общепланетного сотрудничества (а за откровенное выделение "золотого миллиарда" никто и не ратует), надеются как-то уравнять или перераспределить имеющиеся экономические, демографические или социальные диспропорции с тем, чтобы максимально сообща направить новые технологии на эксплуатацию природных ресурсов и сохранение, даже повышение уровня жизни.
И здесь уже нет разницы целей! Римский Клуб, и программа коэволюции Н.Н. Моисеева [4] и документы конференции в Рио-де-Жанейро [8] — хотят одного: как сохранить "цивилизованный уровень", и при этом как-то управляя биосферой или по крайней мере, антропогенным давлением, заставить ее продолжить самовоспроизводство или минимальную деградацию.
На самом деле, эта цель воспринимается очевидной для любого "цивилизованного" ученого, ибо речь идет о сохранении цивилизации.
Поставим теперь вопрос, а можно ли вообще говорить в наше время о возможности устойчивого существования нынешних форм цивилизации на нашей планете? Если мы убедимся, что "неустойчивость" природной среды, антропогенного воздействия и результирующих процессов велика, если масштаб инерции совокупного потребительского маховика огромен, то имеет ли смысл говорить о каких-либо "надстроечных", фактически косметических перестановках, "перестройках"? Обратимся к цифрам. Отметим прежде всего, что уровень антропогенной активности уже соизмерим с планетарными процессами. То есть, что формы существования человека — его производственная, сельскохозяйственная и потребительская (особенно, ибо от нынешнего уровня потребления еще никто не призывает слишком отказаться) деятельность по мощности равна основным планетарным константам, опережая их по скорости и темпам ускорения. Например, мощность общей энерговыработки на 1990 год составила 1013 Вт (3.524· 1020 Дж/год) [18, c.5-15], это соизмеримо с среднегодовой мощностью сейсмических процессов на Земле, на порядок превосходит мощности общепланетарного фотосинтеза биосферы.
Например, 400 супер-городов мира выбрасывают газов, аэрозолей до 3 млрд.т/год, это на 500 млн.т/год больше, чем дают 578 природно-активных вулканов на Земле [23]. Выбросы тяжелых металлов, ртутных соединений, искусственных органических соединений в десятки и сотни раз превосходят природные "поступления" веществ из Земной коры. Высокорадиоактивных материалов в естественном свободном виде на планете было всего лишь несколько десятков килограммов, сейчас количество их идет на тонны. 150 тыс. месторождений выбрано со скоростью в миллионы раз превосходящей их природные изменения. Этот жуткий список без труда продолжается. (см., напр. [21]).
Далее, никто, от кого это могло бы зависеть, не собирается снижать эти цифры. На правительственном уровне открыто это продемонстрировало правительство США и арабских стран (США, отказавшись подписать конвенцию по био-разнообразию, и также вместе с арабскими странами заблокировав конструктивные меры мирового сообщества по проблеме изменения климата [8]).
Имеет смысл обратится к программным материалам МАГАТЭ [18], где мы можем увидеть, что планируется почти полуторократное увеличение производства электроэнергии. Западная Европа намеревается удвоить к 2000 году потребление природного газа. При этом, следует довести до сведения читателя, что половина углеводородного запаса планеты уже изъята (64.5%, [21]). Кстати, стоит также отметить, что не очень много надежд можно возлагать на новые технологии, так в сельском хозяйстве, для 3-5 кратного увеличения производства в несколько десятков раз увеличивается энергорасход [4], а пресловутые западноевропейские агро-технологии стран "БЕНЕЛЮКСА", имеют парниковый индекс (выброс парниковых газов в атмосферу на единицу площади) в сотни раз превосходящий развивающиеся страны [19]. Что же тогда можно ожидать при повсеместном принятии этих технологий, например, в России?
Итак, масштабы вмешательства уже за гранью "устойчивости", а "прогресс" продолжает свою разрушительную поступь.
Далее, говоря об возможности устойчивости существования на планете, мы должны знать текущее состояние природных процессов. Ведь если амплитуда колебаний у них также нарастает, если число природных и антропо-природных изменений стало многократно большим, то можно ли опять говорить о возможности устойчивого существования в неустойчивой по сути среде?
Краткая справка такова: скорость движения магнитных полюсов навстречу друг другу за несколько последних лет по отношению к обычному фону увеличилась почти в пол-миллиона раз (16 км./год), — грозит в ближайшем столетии ослаблением (вплоть до нуля) магнитосферы со всеми вытекающими последствиями облучения биоты космическими лучами, коренной ломкой климата; изменения качества землетрясений — они стали исключительно приземными; резкое снижение содержания озона; (более подробную информацию см. в [21, 22]). Встает вопрос быстрой адаптируемости и приспособляемости всех организмов к новым качествам жизни на Земле.
Картина жуткая в своей противоречивости — с одной стороны мы имеем быстро-разрушаемую со стороны человечества и быстро изменяющуюся к новым необычным параметрам и качествам среду, с другой — полное нежелание признать это состояние и попытаться понять нечто более серьезное в этом, чем отношение к частной собственности и повышению уровня жизни.
Что делать? Претендуя на некоторую всеобщность, предлагается пересмотреть некоторые сущностные, глубинные вопросы бытия человека на планете, по отношению и самому себе и "внешней среде" (планете, Природе).
На кафедре социальной философии Новосибирского Государственного Университета идет разработка принципиально новых подходов к пониманию глобальных проблем, учитывающих как собственно социальный срез в любой задачи, так и нестандартные решения на стыках наук, включая естественные дисциплины, на стыках с религиозными и общемировоззренческими системами. Интересной оказалась проработка вопроса отношения к природным средам в работах политэкономистов до-марксисткой школой физиократов (Ф.Кенэ [6, 7], Ф.Паолетти, Шмальц, Подолинский).
Рассматривая в главе 2 взаимодействия в противоречивости, взаимоподчинении и взаимоположении для двух выделенных систем — воспроизводства материальных благ и воспроизводства родового человека, выделяя их особенности в сцепленности с характерными особенностями типов менталитета носителей — как специфический Западный или Восточный путь развития, методологически мы можем прийти к необходимости поиска и выделения некой третей силы, третьей системы. Третья сила — может пониматься как некоторая внеположенная (первым двум) система внутри общества, но при различных углах рассмотрения находимая в тесном переплетении с ранее выделенными системами.
Также третью силу мы в дальнейшем будем понимать методологически как попытку представить социальный организм (пусть уже опосредованный Западным или Восточным вариантом) как принципиально открытую систему.
Соответственно, в перспективе, мы можем искать и какие-то основы третьей силы вне социального контекста.
Дальнейшие построения автор предполагает связать именно с пониманием роли природы в развитии общества. В частности поиск третьей силы, способной уравновесить и снять противоречия Западного и Восточного пути — будем искать именно в этом направлении.
В своё время В.П.Фофановым [1] была выделена и предложена концепция трудовой деятельности как взаимодействие социальных систем с природой, ассимиляция веществ, энергии, информации, опосредуемых человеческим сознанием.
Д.В.Захаровым была предложена культурологическая модель, имеющая своим субстратом понятие "эко-систем", природных "царств", наделённых основным свойством — свойством продуктивности.
Исторически, "наивно реалистический" подход к природной основе материального производства был осуществлён до-марксисткой школой физиократов (Ф.Кенэ [6, 7], Ф.Паолетти, Шмальц, Подолинский). Марксом предпринимались попытки как освоить и принять положения физиократов (например, известна критика К.Марксом по поводу Готской программы, начинавшейся так: "Труд есть источник всякого богатства и всякой культуры" — "Нет, не труд, а природа. Человеческий труд есть проявление одной из сил природы"), так и оспорить их. Так или иначе, Маркс сфокусировал своё внимание на построение теории стоимости, понимая труд именно как во-первых, обязательно включённым, опосредованным, социальными взаимоотношениями (экономическими и трудовыми), а во-вторых, как обобщённые психофизические затраты человека.
При более пристальном рассмотрении (тем не менее сохраняя для первого впечатления обыденный здравый смысл), мы можем увидеть во взглядах физиократов рациональные моменты и несуразицы в подходе Маркса.
Так, труд по Кенэ определялся как "отложения" энергии Солнца в растительном мире, воспринимаемые через земледелие людьми. Классический пример повара и земледельца показывает, что если повар может лишь преобразовать, трансформировать уже данный материал, то земледелец может через год приумножить в несколько раз количество этого материала и действительно создать то, чего ранее не было.
Для сравнения мы можем рассмотреть пример использования определения труда по Марксу — выступление артиста в цирке будет трудом, так как имеются и психозатраты, и включённость в определённые отношения (экономические). В тоже время, работа садовника в собственном саду для себя — трудом не будет, так нет включённости в систему экономических отношений. Понятно, что вопрос здесь лишь в выборе круга рассмотрения, то есть того, что для данного исследования представляется интересным. Но и это крайне важно!
В этом смысле, выбор Маркса позволил ему создать теорию прибавочной стоимости и исследовать проблему неэквивалентного обмена, политэкономические вопросы общества. Но!
Не вдаваясь в анализ пределов допустимости такого рассмотрения Марксом, а здесь как в любой теоретической конструкции есть явный схематизм описания действительности (например, описание субъектов в стоимостных терминах: капитал — самовозрастающая стоимость, капиталист — олицетворённая стоимость и т.д.), отметим, что сросшись и с менталитетом соответсвующих областей человеческой практики (не секрет, что не одно поколение и западных экономистов так или иначе оказалось воспитанно по Марксу), и с фактической реализацией в экономике тех или иных даже высокоразвитых стран, теория Маркса оказала формирующие влияние на современную политическую и экономическую историю.
Тем серьёзней должно быть наше заключение, что именно данное положение об ограничении движущих сил общества лишь до внутренних сил самого общества должно быть подвергнуто наиболее тщательной критике. Ведь именно такой взгляд на отделение себя, общества, человечества от всего остального "косного" мира, природы, фактически привёл к той массе проблем экологического характера, что мы имеем в настоящее время.
И ни Западная, ни Восточная модель в данном случае не смогут быль стратегией для "выруливания" человечества, так как они не принимают в рассмотрение всего комплекса взаимоотношений со внешней средой, природой. А в данный момент истории они оказываются решающими.
Дальнейшее развитие идеи, близкое идеям русского космизма (cм. [3]), дает возможность ввести понятия круговорота вещества, энергии, информации от природной среды к человеку и обратно(!), ввести обобщенное понятие труда, построить, используя уже созданные концепты социальной философии, структурную модель функционирования общества и человека, учитывая глобальную связность с природой.
При всей наивности и "древности" модели Кенэ при абсолютном выделении земледелия — естественно, она не учитывает серьёзную роль источников энергии (нефти, урана и проч.), не учитывает сути используемого "природного добра" в виде минеральных ресурсов (а не очень очевидно, что они просто случайные скопления определённых веществ в случайных местах, ведь это может быть определённые закономерности в природе и тогда роль добычи руд соизмерима с тем же земледелием, лишь с поправкой на истощимость), в теорию физиократов ложится крайне важное на наш взгляд положение — выделение акцента при исследовании глобальных проблем общества, генезиса его истории, на пункт взаимодействия общества с природой. Рассматривается принципиально открытая система!
Общество начинает рассматриваться с точки зрения "циркуляции" внешней энергии и вещества внутри социального организма. Так, Кенэ даже градацию общественных классов предлагал проводить с этой точки зрения. Выделяются (в его работах): Производящий класс (землепашцы), Собственники земли, Бесплодный класс (промышленники, банкиры, пролетариат и проч.)
С этого момента перейдём к описанию предлагаемой модели.
Ключевыми положениями предлагаемой разработки можно считать во-первых, понятие "рентабельности человечества" (соответственно можно говорить и о рентабельности одного человека). Это синтезное понятие полагает "обратную связь" от совокупной деятельности человека — как опосредованную материальной, вещественной культурой, так и непосредственно данной для природы через психические проявления сознания. (При этом выдвигается и подлежит естественно-научной проверке гипотеза о существовании материального субстрата сознания.) Во-вторых, вводится ОРГАНИЗМЕННАЯ МОДЕЛЬ природы, т.е. природа в широком смысле — тотально живой организм, неравномерный в проявлении своей жизненности. Камни, звезды, космические излучения, океаны — все, — живое и все это — части живого организма Вселенной. Собственно, описание модели на первом этапе состоит из двух уже почти обозначенных положений.
1. Природа в широком смысле — тотально живой организм, неравномерный в проявлении своей жизненности. Камни, звёзды, космические излучения, океаны — всё, — живое и всё это — части живого организма Вселенной. Для удобства, мы можем рассматривать что-то как достаточно самостоятельный организм в одном случае, либо как часть более общего живого организма — в другом (пример клеток, тканей органов в организме).
2. Человек (Человечество) — часть природы и в этом смысле её некоторый орган. При этом функциональная значимость этого органа, его рентабельность — в его специфических отличиях от других живых организмов. Предполагается таким образом не только ассимиляция чего-то от природы, но и выделение чего-то от человека во вне, необходимого с точки зрения функционирования организмов, включающих в себя человека как орган.
Естественно, при последовательном конструировании системы взаимодействия необходимо указать в рамках системного подхода субстрат и субстанцию вновь введёной системы. В настоящий момент этот вопрос открыт, но в качестве первого приближения субстанцией можно полагать неопределяемое пока, интуитивное понятие ЖИЗНИ, жизнедеятельности со всем комплексом эмпирических атрибутов — обменом веществ, энергии, информации, квантованием на отдельные системы и организмы, воспроизводством организмов и их эволюционированием, смертью и рождением подсистем и проч., которые мы и будем полагать в качестве субстрата. Структурой Природы (здесь в широком смысле) мы можем полагать известное эмпирическое деление на "природные царства" (животные, растения, минералы, планеты, звёзды, галактики, межпланетные вещества и излучения и проч.)
В принципе, мы на данном этапе можем не конкретизировать содержание рентабельности человека для природы, ограничиваясь пониманием лишь наличия такой двусторонней связи. Для целого ряда теоретических построений этого бы хватило вполне, и мы уже имеем заданную рабочую, хотя бы и простейшую схему.
Но содержание целого ряда эмпирических данных позволяет высказать некоторые гипотезы о возможном содержании этой "рентабельности". Так, первый же функциональный взгляд на человека как такового позволяет заключить, что он наделён целым рядом свойств, принципиально отличающих его от известных нам свойств окружающего нас мира в степени проявления — это наличие сознания, развитого мышления, утончённость эмоций, телесно-практическая деятельность. Конечно, всё это мы так или иначе находим в проявлениях животного мира, и может быть (раз мы уже высказали постулат о всеобщности жизни) проявляется крайне неявно для нас, но проявляется во всём окружающем нас мире.
Итак, этот ход позволил бы нам сделать далеко идущие выводы о том, что рентабельность человека для природы в частности может содержатся в указанных отличительных свойствах.
Для нашего рассмотрения в данный момент пока не существенна основа, принцип передачи этих результатов от человека к природе. Базируется ли сознание и в целом психическая деятельность на некотором "психическом субстрате", либо может быть психические процессы при протекании в теле человека производят некоторые электро-магнитные излучения, имеющие значимость для природы, нам сейчас знать не нужно.
Отметим, что есть факты, позволяющие говорить о таком виде передачи. Так, число среднефокусных и мелкофокусных (т.е. не очень "глубоких") землетрясений в период первой и второй мировой войн подскакивало в 1.3-2.0 раза от фона. Известна связь между наличием социальных напряжений и землетрясениями регионально (Карабах, Спитак, Фергана, Тибет и Памир, Балканы). Известно, что ленинградские и московские сеансы Кашпировского вызывали слабые геомагнитные бури, фиксируемые геомагнитной станцией г. Ловейково. Известно, что при исследованиях телеметрическими датчиками у космонавтов и лётчиков, в моменты стрессов, некоторые органы: сердце, печень и др. начинали интенсивно излучать в электро-магнитном диапазоне и слабо люминисцировать(!). Известно и узко-специфическое, избирательное влияние на психику и интеллектуальную деятельность человека особо модулированных радиоизлучений [32].
На самом деле, накоплен огромный фактический материл, позволяющий говорить и уже достаточно однозначно характеризировать связи между психической деятельностью человека и некоторыми природными процессами. Естественно, он также нуждается в осмыслении и включении в философский оборот.
Более глубокое, дальнейшее знакомство автора с проблемами глобальной экологии и того, связано с концепцией устойчивого развития с одной стороны, а также некоторая внутреняя логика изложенной выше организменной модели человечества и природы с другой, — привели автора к рассмотрению вопросов этики перфекционализма и поиску соответствующих аксиологических ценностей.
Мы ещё вернёмся в заключении к пониманию важности улучшения внутренних качеств человека как пути роста его рентабельности в организме Природы и полезности для самого себя.
В связи с этим, автор пытается сделать некий критический обзор фрагментов философских учений и понять, что из представленного опыта может оказаться полезным, а что — нет (и нет в силу прежде всего уже внутренней "не-дееспособности")
Данная глава большей частью составлена из материалов автора, легших в стаью "Философия: от прошлого к будущему", [13]. На сравнении основных черт современной, классической греческой философии и раннехристианских влияний на философию делаются заключения о возможности использования опыта философии в решении насущных этических и, от-части, экологических проблем, поиска путей построения новых моделей мировоззрения в науке и общественной практике.
Независимо от постановки "первичного вопроса", первыми ожиданиями от философии для человека являются — поиск счастья, преодоление страдания, ориентация в жизненном потоке, обретение воли (воли как свободы, так и как внутренней силы), реализация своих возможностей. Эти ожидания являются законными, ведь, по утверждению нашей соотечественницы, теософа Е.П. Блаватской, философия и переводилась с греческого как "Мудрость Любви"(действительно, древнегреческий допускает наряду с общепринятым переводом и такой, причем он более правильно соответствует словообразованию: сравните "любовь к книгам" — "библиофилия", а "любовь к мудрости" — "софиофилия" или "философия"?) и строилась как философия практическая, дающая возможность человеку стать Человеком. Философы зари нашей цивилизации являли необыкновенные примеры самореализации, выполнения в жизни основ своих учений, — Сократ, Фалес, Диоген Синопский, Платон, Сенека, Лао Цзы, Джордано Бруно, Шанкара, аль-Газали, ...
Общепланетной современной проблемой философского плана признается проблема ВОЛИ, преодоления громадной, мировой недееспособности людей к непрерывно-сознательной жизни, самостоятельности мышления, полной ответственности за свои действия. Рассматриваются фрагменты учений классической греческой философии в среде античной эпохи в соотношениях к положениям сегодняшнего дня. Следующие положения представляются наиболее интересными:
Влияние христианства в гибриде с Ветхозаветным (еврейским) менталитетом рассматривается как все еще скрытые пружины "пикирования" цивилизации: — проблема теодицеи (оправдания зла). В античном обществе стоиками подробно анализировался этот вопрос, но в целом проблема сводилось к необходимости индивидуального преодоления отрицательного в себе, достижению мудрости. Христианство, перевернув все, взяв черты национальной обиды еврейского этноса, понимая себя как религию "страдающую" (Христос страдал и мы должны; не спасешься, если не покаешься, не покаешься, если не согрешишь, и т.д.) начинает противопоставлять "хороших себя" — какому-то большому всемирному злу, причине страдания. Мировоззрение начинает вращаться в черно-белой троице "Бог-Человек-Дьявол";
Заключение, "вечные вопросы":
Мы живем на сломе старого мира, меняются не только социумы и персоналии, меняются параметры и константы нашего физического мира. Мы уже начинаем жить в мире другой реальности. Абсолютно необходимой является философия для Нового Времени. В синтезе науки, искусства, религии (имеется в виду "языческий" аспект религий, их космосвязность) и этики, как практической реализации всех измерений творческой жизни.
Признанание субстанциальности, как особой связи индивида и Природы, и даже материальной основы сознания — видится возможной базой для новой философской конструкции, учитывающей как новые данные естественных наук, так и социальные требования к этике и аксиологии. Ведь признание качества сознания, как параметра рентабельности Человека и Человечества для Природы — ставит вполне определённые цели и для индивидуального роста, и для поиска общечеловеческой стратегии жизни. Поиск возможности создания философии "разомкнутой на весь Живой и Сознательный Космос", "конвертируемой" по отношению к Ино-разумам и Ино-цивилизациям, рассматривается не только как "увлекательная и бесполезная" задача, — но и может быть как серьёзная альтернатива нынешнему ментальному состоянию общества.
Цель данной главы — двоякая. С одной стороны: осмысление проблем проникновения новых идей в естествознание, т.е. попытаться раскрыть проблему общую, характерную и для глобальной экологии, и для философии, — проблему взаимопонимания, коммуникаций. Как, вообще говоря, можно кого-то спасать, если этот некто не хочет понимать своего "спасителя"? Как может автор (имея ввиду себя) надеяться помочь общему благу человечества, если он не предусмотрит ситуацию быть не понятым?
С другой стороны, автор хочет в данной главе защитить себя от возможных нападок, — как раз и вызванных проблемой дис-коммуникации. Автор понимает, что где-то он вышел за рамки стандартов и общенаучных, и философских, и может оказаться просто невоспринятым. Но он также понимает, что путь инноваций всегда связан с преодолением и расширением стандартов — и свою позицию он попытется обосновать.
Смутное ощущение "Что-то не так" в последней трети уходящего века — к концу 90-х — становится осознанием необходимости пересмотра и изменения основополагающих стандартов, традиций миропонимания и естествознания. Но, пожалуй, сегодня только ленивый не говорит о реформах — стремятся изменить и социальные институты, и идеологические ориентации, и научные парадигмы. Отметим эту страсть к переменам как некоторое "знамение времени" и зададим вопрос: "А так ли уж нужно стремиться вдогонку "прогрессивному авангарду" человечества для подтверждения этой страсти?" Ведь отошла же философия от долгой игры "в догонялки" с современной физикой, когда с каждым новым открытием в физике становилось все понятней, что удел философии — отнюдь не переписывать каждый раз онтологию, и что есть "вечные проблемы", для размышления над которыми философия, собственно, и призвана.
С другой стороны, современная философия становится все более узким занятием специализированных профессионалов. Лавинообразно растут объемы философских периодических изданий, и лавинообразно растет "отчуждение" разрабатываемых профессионалами тем. И уже не только "человек с улицы", но и "предметник", ученый с естественно-научной подготовкой, не всегда может понять философа.
Но при всем при этом — претензия философов на некоторое "главенство", "первородство" во всемирном интеллектуальном процессе осталась. Пусть не слишком явно, но жестко, при случае, выносится вердикт: "Это научно, а это — нет", основанием для которого являются субъективные интеллектуальные привычки и предпочтения некоторого слоя людей.
Обозначим теперь круг проблем — философии и естествознания — которые неизбежно возникали при проработке проблематики представляемого читателю сборника.
Прежде всего отметим, что данное философское эссе инициировано учеными- практиками и специалистами разных дисциплин — физиками, биологами, медиками, геофизиками, экологами, военными, — оказавшимися на "переднем крае науки" с новыми и необычными фактами без уверенного мировоззренческого и естественнонаучного "тылового прикрытия".
Есть очевидцы необычных аномальных атмосферных явлений [24, 26, 32, 30, 31], но нет физических теорий, описывающих подобные явления. Рождаются "ненормальные дети" желтого цвета кожи, или с постоянной температурой тела 37-38 градусов, или с повышенной двигательной активностью [20], но нет у медиков понимания, что значит норма, и детей начинают лечить, вместо того, чтобы оставить их в покое. Увеличиваются масштабы экологических бедствий, катастрофы становятся привычной новостью дня, растет нестабильность природных состояний, но до сих пор нет вразумительной концепции "устойчивого развития". Поэтому очень часто так называемое философско-теоретическое обоснование проводится теми, кто с этим сталкивается, без "благословения свыше", от профессионалов.
Не следует думать, однако, что проблема новых событий и фактов — это проблема единичных случаев. Частота встреч с НЛО и необычными атмосферными явлениями внушительна. Например, только базы данных по программам "СЕТКА" и "ГОРИЗОНТ", выполненным Институтом Геологии, Геофизики и Минералогии СО АН СССР в 70-80 гг., насчитывают около 3500 свидетельств [26]. Даже картотека очевидцев Тунгусского метеорита 1908 года содержит свыше 1000 записей. А что говорить об экологических потрясениях и климатических преобразованиях, нарастающих стихийных бедствиях, которые одним махом ставят перед миллионами людей глубокие вопросы об их существовании на Земле. Не будем подробно освещать потрясающий масштаб изменений Природной среды и взаимоотношения человечества с ней — читатель может это найти как на страницах этого сборника, так и в работах [24, 20, 23].
Но все же отметим, что:
Кратко, основные черты этих событий таковы:
Второй важнейшей проблемой, и, вероятно, ключевой — является взаимонепонимание "новаторов-радикалов" и "консерваторов" в науке, отторжение последними новых объясняющих идей и концепций, неприятие целых пластов фактов. Вопрос понимания, коммуникации, выходит далеко за рамки собственно философии естествознания и всех предметных областей науки. Нежелание научной общественности видеть за "грозным валом" экологических катастроф, с одной стороны, и за редкими явлениями на стыке физической и психической реальности, с другой, нечто, может быть, совершенно неисследованное современной наукой (но, возможно, имеющее очень важные последствия) — все это имеет один корень! В психической и социальной сути человека лежит что-то, притягивающее к устоявшимся интеллектуальным "магнитам" прошлого. Не зря Т.Кун [5] говорит о смене поколений ученых как о, возможно, единственном способе смены научных парадигм. Сознательное и бессознательное сопротивление новым, эволюционным потокам знания — не слишком изученная страница истории науки, так как содержит не только эпизоды борьбы с новым знанием, но и задевает многих из ныне здравствующих апостолов науки.
И действительно, основная причина конфликта "новаторских" и "консервативных" тенденций в интеллектуальной сфере — все-таки психологическая. Прежде всего та, что "новаторы" — активные, творческие (пассионарные, в терминах Л.Н.Гумилева) исследователи — как бы иначе психологически заряжены, — вектор их сознания иной, имеет, так сказать, и другую направленность, и другую напряженность, нежели чем у представителей пассивной части, тех, кто из своего исследовательского поля сделал средство для спокойного и, может быть, безбедного существования, а также самооправдания своей значимости. Пассивные в науке люди зачастую воспринимают новые тенденции как угрозу их безоблачному существованию.
Отметим далее другие причины недостатка понимания, имеющие скорее методологический характер.
Научный метод. Естественные науки имеют колоссальный опыт достаточно эффективного многократного использования одних и тех же исследовательских процедур в течение многих веков. И родилась иллюзия, что, во-первых, процедуры эти абсолютно адекватны задаче поиска истины, а во-вторых — справедлива лишь одна модель реальности, согласованная с данными исследовательскими процедурами. В частности, так называемый "научный метод" требует от любого нового явления обязательной повторяемости в лаборатории (шаровые молнии, следовательно, уже аномальные объекты), независимости от психологического состояния исследователя (таким образом теряется масса возможностей исследовать те явления, в которых ключевое значение имеет как раз это психологическое состояние).
Более того, практическое сознание специалиста [1] уверено, что весь мир таков, каким рисует его узкая практика. Для многих "лабораторных" физиков Земля — это просто большой бильярдный шар, а Солнце — термоядерная печка, и никакая мысль о возможном необычном обратном влиянии геофизических процессов на гелиофизические проникнуть в их головы не может.
Плюрализм в философии — с другой стороны, как это ни странно, становится на пути проникновения "новаторских" идей в естествознание. Почему? Возможные причины также скорее всего психологические, ведь постоянная идейная "разноголосица" и необходимость быть в "мета-позиции" по отношению к другим мыслительным схемам (а это основной способ работы философа, ведь разнообразные интеллектуальные схемы, и есть его эмпирия, его рабочее поле, его "хлеб") — при отсутствии настороженности — притупляет интеллектуальное чутье, восприимчивость к новому. Сама мета-позиция, избранность философа, закладывает предпосылки смотреть свысока на новые идеи — ибо что же может быть выше важности судьи?
"Ментальные поля". Стоит отметить, что даже наличие отрефлексированного взгляда по отношению к своей позиции в науке не избавляет ученого от принадлежности к той или иной научной школе. Если исследователь со студенческой скамьи привык видеть именно свою школу как образец всей науки, то это "сектантское" образование будет проникать буквально во все: в использование терминов, в мыслительные схемы, методы, даже в направления деятельности интуиции. Такое "ментальное поле" школы буквально опутывает своего адепта. С таким "самодостаточным" багажом крайне трудно находиться в готовности к взаимопониманию.
Таким образом, мы видим, что на пути "новатора", "провозвестника" идей, "глашатая" новых фактов и событий стоит серьезная проблема коммуникации — как донести свое "провозвестие" до, прежде всего, своих коллег и как достичь взаимопонимания.
К данному моменту, действующая модель внесения новаторских идей такова:
Но проблемы возникают вот какие. Упор в этой схеме делается на собственную силу очевидного факта. Тем не менее, восприятие факта само по себе, как мы уже говорили выше, сильно зависит от степени сознательной настороженности, готовности такие факты рассматривать. В характерной для сегодняшнего дня ситуации, наличие даже длинного списка фактов — не убеждает, и даже вызывает раздражение, негодование растревоженного спокойствия.
Далее, сложность и конфликтность позиции провозвестника нарастает, если доктрины, которыми он был воодушевлен еще до подбора фактов и начала построения своих научных схем, имеют религиозную основу. Научное сообщество законно ощущает пощечину — возникает полнейшее отторжение. И никому нет дела, что здание науки само построено на вере в аксиомы и постулаты, на непогрешимости авторитетов, ментальные схемы зачастую также косны, как и культовые обряды. Есть темы-табу для науки. Были века, когда наука сосуществовала с религией по принципу "двух истин": "Богу — богово, кесарю — кесарево", с жесткой демаркационной линией. Религия не мешала интеллектуальным упражнениям ученых, наука исключила духов и сознательные силы Космоса из своих построений как ненужные. Креационизм изгнан, точная наука "восторжествовала".
Но почему "бритва Оккама" есть непременно научный подход? Ну что может, например, объяснить случай в процессе, скажем, дарвиновской эволюции? Наследственность и изменчивость, понимаемые как слепые, случайные силы, призваны объяснить появление десятков тысяч приспособительных признаков у одной особи, что, как говорят сами ученые, менее вероятно, нежели случайное образование самолета "Боинг-747" на свалке. Масса выпадающих, необъяснимых (с точки зрения дарвиновской теории) фактов сознательно игнорируется (см. например [28]). Биологи в большинстве своем по-прежнему верят в дарвиновскую догму.
Почему бы ученым не рассматривать вопрос сосуществования с религиозными системами не только в плане "договора о ненападении". Почему бы не поразмышлять — с чем же таким реальным, существующим, имеет дело религия. Правда, у ученых пока нет опыта деликатного обращения с такого рода знанием. Либо религия — объект, и мы имеем дело с религиоведами, историками религии, либо ученый теряет самостоятельность и становится богословом, ангажированным той или иной религиозной конфессией.
Как здесь строить стратегию синтеза? Пока, кроме апелляции к чутью ученого и жесткого традиционно-научного тестирования положений и фактов религиозной практики трудно что-то предложить. Но, вероятно, должна складываться атмосфера интеллектуального доверия и готовности рассматривать другую сторону как партнера. Существует же у психологов или этнографов метод погружения, "вживания" в исследуемую группу. Почему бы тем же физикам не побыть немного шаманами, и, говоря словами К. Кастанеды [29], не попытаться увидеть мир "из другой точки сборки"? "Вернувшись", они сумели бы донести свое новое понимание в ту же физику и немного изменить её.
Таким образом, лишь делая "каркас" здания естественной науки и философии более гибким, позиции учёных и философов более восприимчивыми к новым и нетрадиционным взглядам, мы можем надеятся на глубокие изменения в "ментальном производстве", в структурах естествознания и философии. И как уже не раз, настойчиво было указано выше — такие движения навстречу друг другу "традиций и инноваций" единственная перспектива на наш взгляд в поиске "заветного синтеза".
Итак, что даёт нам понимание о существовании обратной связи от человека к природе и поиск характера этой связи? Прежде всего — пересмотр "правил социальных игр". Ведь если таковая связь не тривиальна, если природа требует от нас не только гниющих тел после смерти и не загрязняемых нами вод, воздуха и всей "окружающей среды", то при рентабельности нас, людей, по нужным природе параметрам — мы становимся функционально необходимы природе и она не будет отторгать нужный ей орган. В противном случае, при следовании и Западным и Восточным вариантом, при устойчивом развитии или программе Римского клуба — нам грозит отторжение не правильно функционирующего органа — ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.
Естественно, данная парадигма близка религиозным программам, но она также близка и естественно-научному подходу, ведь есть возможность исследовать качество рентабельности рациональными способами. И при верном решении, нам не будет нужды ставить свечки "во спасение", а будет необходимо стараться реализовать эту всё-таки не нами заданную цель.
Теперь, возвращаясь к генезису истории и движущих сил общества, мы можем достроить схему развития общества с учётом новой "третьей силы".
Такой третьей силой могла бы стать природная коррекция. Причём, нам вовсе не обязательно говорить о Вселенском разуме, хотя и это рассмотрение необходимо в дальнейшем на путях синтеза науки и религии. Достаточно принимать во внимание естественные реакции природы на антропогенное вмешательство.
При включении в рассмотрение рентабельности человека как большей психической продуктивности и его сознательности — мы могли бы пересмотреть модели введённого уже Восточного типа и культурологическую модель, разрабатываемую Д.В. Захаровым.
Д.В.Захаровым уже была построена модель, определённая субстанцией воспроизводства родового человека — при понимании родового, как спирального духовного культурного движения человека от примитивно родового человека, первобытного, через индивидуализацию, эгоизм к новому "родовому" человеку, сознательно связующему свою человеческую сущность с Общим Благом, понимаемым им как РОД.
Таким образом, в новой модели общественного движения, мы можем понимать воспроизводство человека как возпроизводство сознания человека, его эффективных параметров — и увязки рентабельности этого сознания для природы. Новая социальная система — Третий тип — позволила бы последовательно и альтернативно решать проблемы Глобальной экологии, проблемы взаимодействия и противоречий Восточных и Западных систем.
1. В.П. Фофанов, Социальная деятельность как система, Новосибирск, Наука, 1981.
2. В.П. Фофанов, Кризис мировой цивилизации и судьбы Росии: новая реальность и новая онтология, в кн. "Закономерности социального развития: ориентиры и критерий моделей будущего", Новосибирск, 1994.
3. В.И. Вернадский, Научная мысль как планетарное явление, Москва, Наука, 1991.
4. Н.Н. Моисеев, Человек, среда, общество, Москва, Наука, 1982.
5. Т. Кун, Структура научных революций, Москва, 1977.
6. Ф. Кенэ, Избранные произведения, Москва, 1960.
7. М.Д Руденко, Формула Жизни, в сб. Русское Слово, Реутов, "Общественная польза", 1991.
8. В.А. Коптюг, Конференция ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро–92), инф. обзор, Новосибирск, СО РАН, 1992.
9. В.А. Коптюг, Устойчивое развитие, "Сибирика-пресс", No 1-2, 1995, c.40-41.
10. Д.В. Захаров, Системное исследование культуры, Тезисы научной конференции КГАУ, Красноярск, 1992.
11. Э. Фромм, Иметь или быть, Москва, 1986.
12. H. Marcuse, One dimenshional man; studies in the ideology of the advansed industrial society, Boston, Beacon Press, 1964.
13. В.Н. Власов, Философия: от прошлого к будущему, в сб. "Современные проблемы естествознания", Новосибирск, НГУ,
1996.14. В.Е. Накоряков, Что дальше?, "Наука в Сибири, No 28-29, 1996.
15. C. Хантингтон, Столкновение цивилизаций?, Полис, No 1, с.44, 1994.
16. Н.С. Розов, Частная собственность — препятствие на пути к устойчивому развитию?, "Сибирика-пресс", No 1-2, с. 42-44, 1995.
17. А.С. Панарин, Россия на рубеже тысячелетий, Вестник РАН, No 3, 1996.
18. А.Н. Синев, Е.М. Тарараева, и др., АТОМ-РЕВЮ: Энергетика, атомная промышленность, военная техника, Москва, 1992.
19. Изменения климата: глобальная проблема, в кн. "Мировые ресурсы 1990-1991" (World Resources 1990-91, New York, USA).
20. Материалы конференции "Стратегия участия неправительственных природоохранных организаций в управлении экологической ситуацией в Сибири", Новосибирск, 1995.
21. А.Н. Дмитриев, В.В. Ботвиновский, Информационная справка по глобальной экологии, там же, с. 36-40.
22. А.Н. Дмитриев, Отклик Земли на новые космические события, там же, с. 40-42.
23. А.Н. Дмитриев, Техногенное влияние на геокосмос: проблемы глобальной экологии, Новосибирск, НГУ, 1993.
24. А.Н. Дмитриев, А.В. Русанов, Неизбежность необычного, Новосибирск, 1991.
25. А.Н. Дмитриев, А.В. Русанов, Сумерки людей, Новосибисрк, Трина, 1997.
26. А.Н. Дмитриев, Космоземные связи и НЛО, Новосибирск, Трина, 1996.
27. В.П. Казначеев, Космогония планеты и программа "ГЕЯ", Новосибирск, 1997.
28. П.Д. Успенский, Новая модель Вселенной, С-Петербург, изд-во Чернышева, 1993.
29. К. Кастанеда, Путешествие в Исктлэн, Киев, Сфера, 1992.
30. Ж. Валле, Великие загадки Земли, Москва, Прогресс, 1995.
31. Б.А. Шуринов, Парадокс ХХ века, Москва, Международные отношения, 1990.
32. M. Persinger, G. Lafreniere, Space-Time transients and unusual events, Nelson Hall, Chicago, 1977.