 | (с) 2008 О.Е. Аникина, В.Н. Власов, Газета "Знамя Майтрейи" (c) 2008 (интернет-публикация) СНК "Пульс Будущего". При иcпользовании данного материала ссылка обязательна. http://pulse.webservis.ru/Publicism/opposition.html |
Просматривая ворох центральных газет или листая страницы в сети Интернет, порой задаешься вопросом, какая тема за последний год приобрела наибольшую остроту в СМИ? Думаете — экономическое положение страны, политика Джорджа Буша или перспективы думских выборов? Ошибаетесь! Судя по некоторым изданиям, главная тема сейчас — судьба докторской диссертации заведующего отделом «Рериховское наследие» Государственного музея Востока, кандидата философских наук, Владимира Андреевича Росова. Со страниц весьма солидных и не очень солидных изданий, Интернет-сайтов (таких, как, например, «Известия», «Литературная газета», «Новая газета», «Российская газета») на ученого, предпринявшего серьезнейшее историческое исследование, проливающее яркий свет на многие до сих пор замалчиваемые обстоятельства деятельности и саму личность Н.К. Рериха, на протяжении последних лет льется нескончаемый поток странных измышлений, возводятся мыслимые и немыслимые обвинения. Участники рериховского движения вновь расколоты, и сложноустроенная машина Международного центра Рерихов преподносит сюрпризы, неведомо как мобилизуя своих «заклятых друзей», таких как, например, СибРО, на написание разгромных отзывов.
В чем же дело? Что ученый сделал такого, что заставляет этот международный центр и его «железного лидера» организовывать лавину обвинительных публикаций в прессе, сборы подписей протестов и писем из-за рубежа? Заметим, кстати, что, например, три публикации в «Российской газете» были размещены на правах рекламы — об этом сообщалось мелким шрифтом в самом низу целой полосы больших статей. Естественно, «реклама» в таком объеме стоит немалых денег.
Но более того, организовано беспрецедентное в истории отечественной науки давление как на самого ученого, так и на научные организации, занимавшиеся защитой и экспертизой его диссертации. В ВАК и в соответствующие инстанции, имеющие отношение к этой диссертации, стали поступать письма и пакеты с «компроматом» на докторскую В.А. Росова. Высшую Аттестационную Комиссию публично поучают, как искать ошибки в диссертации, от ВАК требуют присутствия представителей МЦР на рассмотрении диссертации.
Нечасто случалось, чтобы Высшая Аттестационная Комиссия, занимающаяся защитами кандидатских и докторских диссертаций и присуждением ученым соответствующих квалификационных степеней, отправляла диссертацию, уже блестяще защищенную более года назад, на, фактически, перезащиту в Институт Истории СО РАН в Новосибирск. Отметим, что среди официальных оппонентов первой защиты, давших высокий отзыв работе, был академик РАН В.С. Мясников, специалист по Дальнему Востоку, ученик Ю.Н. Рериха. В Совете же во время второй защиты были такие ведущие специалисты как академики Н.Н. Покровский и В.И. Молодин. В Сибири защита также прошла блестяще. Ученые единодушно поддержали направление исследований В.А. Росова и выдвинули встречные предложения по совместным исследованиям в рериховской тематике.
Но вряд ли когда бывало, чтобы после отличной, единогласно утвержденной повторной защиты работа вновь направлялась на рассмотрение специальной комиссии в ВАК, и автору выставлялся список вопросов от МЦР, на которые он должен ответить вне всяческих регламентов.
Мы не можем в рамках этой статьи давать подробный анализ диссертации, не можем пункт за пунктом анализировать все обвинения МЦР и их союзников, давать свои контрдоводы. Кроме того, это уже замечательно сделали в своих ответных статьях на страницах газет сам В. Росов, оппонент его докторской диссертации Ю. Линник, директор Музея Н.К. Рериха в Нью-Йорке Д. Энтин и журналист И. Корольков.
«Состав преступления», по версии МЦР и единомышленников, заключается в том, что Владимир Андреевич Росов, являясь талантливым исследователем и выдающимся специалистом архивных изысканий, затронул раз и навсегда выстроенные П.Ф. Беликовым и Л.В. Шапошниковой основы рериховедения, согласно которым Н.К. Рерих, путешественник и художник, будучи величайшим гуманистом, не мог являться при этом политиком. Таким образом, создание и подписание «Пакта Рериха» объявлялось лишь культурным актом вне политики. Согласно этой догматике, каждое слово Рериха, каждая его письменная строка рассматривалась как постулат вне конкретной жизненной ситуации — фигура Николая Константиновича фактически заключалась в религиозное клише, согласно которому он не мог ни ошибаться, ни создавать, вольно или невольно, мифы, ни, тем более, предпринимать действия в области конкретной политики. Религиозность такого подхода наглядно видна во фразе заявления СибРО: «для людей, серьезно изучающих рериховское наследие, разобраться в сути диссертации Росова нетрудно» (и, что удивительно, среди подобных «разобравшихся»-подписантов одного из открытых писем, действительно встречаются не только ученые-историки и искусствоведы, но и бухгалтеры, врачи, программисты...).
Росову вменяются в вину ляпы при цитировании, игнорирование в научной работе тех или иных положений Живой Этики, плохое знакомство с какими-либо отдельными фактами (но на поверку оказывается, что критики не читали больше, чем краткий автореферат, а Росов использовал более глубокое знание фактов), введение в оборот и внимательное изучение Росовым «мифологем», связанных с деятельностью Рериха, «предположительная модальность» лексики диссертации. Удивительно, что именно филологический акт экспертизы приводится как научный аргумент против выводов исследовательской деятельности историка Росова в открытом письме в ВАК.
Применяя во время кампании дискредитации нечестные методы (см., например, открытое письмо Ю. Линника в «Новую газету»: «Это вне Живой Этики — это вне этики вообще»), МЦР уже заранее обвинил исследователя и в непорядочности, и в методах «желтой прессы», и в использовании американских денег.
Вот только несколько «образцов» слоганов из одного выпуска «Новой Газеты» (No 1211), которыми в МЦР описывают суть работы В.А. Росова:
«...Личность и наследие Николая Рериха пытаются "изучать", используя методы желтой прессы».
«...Как диссертации превращаются в шоу-бизнес».
«...Соискатель обвиняет Николая Рериха в планах захвата Сибири, свержении Далай-ламы и сотрудничестве с НКВД».
«...Росов же по старым идеологическим соображения, отринул Живую Этику и поэтому мыслил "плоско"».
«...Опубликованные В.А. Росовым два тома книги "Николай Рерих. Вестник Звенигорода" были изданы на американские деньги, чего сам автор в своем предисловии к книге даже не скрывает».
«...Кроме этого, Росов на основании косвенных и далеко не достоверных сведений выстраивает целый сюжет о Рерихе, возжелавшем стать западным Далай-Ламой».
Все это либо печатный обман, либо передергивание сказанного на самом деле, не говоря уже о том, что усердные гонители ученого не упомянули ни об одном достоинстве труда Росова, не нашли ни одного слова благодарности (кстати, и В. Росов, и Ю. Линник отдают должное Л. Шапошниковой как историку). При этом критики сами себе противоречат: утверждают, что, с одной стороны, диссертация носит умозрительный характер и не содержит ничего нового, с другой, — что раскрытие новых сторон личности и деятельности Н.К. Рериха «принижает» его облик величайшего гуманиста. Видимо, в их понимании, настоящий гуманист должен быть в «башне из слоновой кости», и не дай бог ему приступить к практическим действиям помимо реализации своих чисто художественных идей. Силлогизм довольно странный, да вдобавок и противоречащий всей истории общественной мысли. Следуя этой логике, можно осудить и Иисуса Христа за то, что он вместо того, чтобы излагать свои идеи в книгах, изгонял торгующих из храма. При этом странно, что в МЦР не находится критиков для А. Эйнштейна или, например, А. Солженицына, которые, как известно, отнюдь не ограничивались книжной проповедью своих идей...
Плохо познакомившись с фундаментальным трудом В. Росова или сознательно фальсифицируя его, пристрастные критики приписывают ему дикие утверждения: якобы в книге говорится о «прояпонских настроениях» Рериха, его стремлении к «созданию антисоветской армии», «расчленению СССР». Элементарное знакомство с текстом работы подтверждает абсурдность этих обвинений: весь колоссальный фактический материал книги характеризует Николая Константиновича именно как великого патриота... При этом сам Росов сделал заявление, что ему навязывают дискуссию вне рамок научных канонов.
Но давайте задумаемся, а в чем причина такого сильнейшего давления? Каковы его тайные пружины и явный сценарий реализации?
Ответ, на наш взгляд, содержится в следующих трех тезисах:
— в том, что В.А. Росов уже сказал в своих работах;
— в том, что В.А. Росов еще может сказать и опубликовать;
— какое это имеет значение (напр., для МЦР).
Владимир Андреевич, совершивший титаническую исследовательскую работу историка по изучению архивов в США и ряде стран Европы, в результате многолетних усилий смог ввести в научный оборот новый феноменально богатый материал о деятельности Н.К. Рериха. На основе анализа гигантского массива документов (официально указано около 10 тыс.) Росов убедительно показал, что Н.К. Рерих был не только великим художником и мыслителем, но и крупным геополитиком. Другими словами — не ограничиваясь декларированием своих философских и этических идей, Рерих пытался найти пути их осуществления. Речь идет не только о таких общеизвестных вещах, как подписание «Пакта Рериха», номинирование на Нобелевскую премию мира или посольства Рерихов к Советскому правительству и к Далай-Ламе Тибета. У Николая Константиновича — провозвестника Звенигорода был подвижный План борьбы за воплощение Города Света в плотном мире на основе своего рода синтеза коммунизма и буддизма или союза буддистов Востока и буддистов Запада. Важнейшее место в исполнении этих планов суждено было Сибири и Алтаю.
В большевистском эксперименте, несмотря на его издержки и тяжесть, Рерих видел глубокое рациональное зерно, шанс для человечества. Своим долгом гуманиста и патриота он считал сотрудничество с большевиками с целью наилучшей корректировки их политики. Можно сказать, что миссия Рерихов в 1926 году по передаче московскому правительству Письма Гималайских Махатм с их заветами и просьбой передать горсть земли с Гималаев на могилу Махатмы Ленина была попыткой прямого вмешательства Учителей в дела Москвы, попыткой воздать должное молодому государству Советов и, одновременно, попыткой очищения большевистской системы от ее очевидных и неочевидных пороков.
Такая позиция Рерихов резко противостояла двум господствующим тогда подходам: с одной стороны — апологетике режима, с другой стороны — его полному отрицанию. Но ведь аналогичной позиции придерживался, например, и Владимир Иванович Вернадский, который в своих дневниках беспощадно клеймил многие безобразия происходящего и в то же время подчеркивал здоровую прогрессивную основу нового строя.
Реалии конкретных поступков Рерихов тех лет, порой еще во многом скрытые для нас, ну а тем более не всегда понятные современникам Рерихов, действительно носили ореол мифологем, и порой являлись таковыми. Разве ламаистский костюм (по другим сведениям костюм Далай-Ламы) Н.К. Рериха на известных картинах и фотографиях, например, не был такой мифологемой? Или автопортретное сходство на картине «Святой Сергий»? Внимательный глаз любого исследователя увидит много подобных символов, легенд и полулегенд вокруг деятельности Рерихов. Но разве не звучная легенда-символ был лучшим путем к сердцам народов Востока?! И разве вина исследователя В.А. Росова в том, что такие мифологемы Рерихом и вокруг него создавались?
Огромная заслуга Владимира Росова заключается в том, что он рассмотрел конкретные шаги практических усилий Н.К. Рериха вне нарождающейся ныне квазирелигиозной «мцровской» догматики. Как и подобало реальному политику, Николай Константинович, патриот той России, которая существует превыше всех грубых данностей, стремился опереться на реальные силы, учитывал сложное переплетение противоречивых интересов в Центральной Азии (Англии, Японии, США, СССР). Стремясь использовать потенциал Америки, Николай Константинович, вместе с тем, не прекращал попыток «достучаться» до советского руководства, учитывая его неоднородность, надеясь на наличие в нем здравомыслящих фигур.
Как отметили во время встречи с В.А. Росовым сибирские ученые-историки, созданный им двухтомник о центральноазиатских экспедициях Николая Константиновича Рериха в настоящее время, без сомнения, — одна из самых фундаментальных или, быть может, самая фундаментальная монографическая работа по отечественной истории в данной тематике — и по богатству архивных материалов, и по объему, и по охвату событий, и по неординарности научных выводов.
Вряд ли кто, кроме самого исследователя В.А. Росова, знает наверняка, что будет им еще опубликовано. Но массированная атака на его научный труд приводит к выводу, что «стреляют на упреждение». Действительно, благодаря активному содействию В.А. Росова, Государственный музей Востока начал многотомную публикацию Листов дневника Елены Ивановны Рерих, издан уже первый том. Читатели, возможно, помнят, что подобная инициатива издательства «Сфера» закончилась разгромом и судебным преследованием издательства со стороны МЦР. Но в данной ситуации у В.А. Росова есть юридические права на подобное использование записей из Амхерст-колледжа, прошлый сценарий не повторится.
Но, возможно, не только это событие так возмутило спокойствие международного центра. Возможно, обладая данными закрытых архивов, в МЦР знают что-то, и боятся что-то увидеть опубликованным. Неслучайно ведь столько возмущения у них вызвало желание директора Музея Н.К. Рериха в Нью-Йорке сделать архивы своего Музея доступными в Интернете.
Сила факта, воздействие опубликованного исторического документа, который только одним своим появлением может влиять на существование доктрин, в данном случае уже проявились. Непредубежденным, ищущим истину участникам рериховского движения придется в свете опубликованных документов пересматривать систему ценностей и понятий, выстроенную для них «иерархами непрерывного восхождения», такими как П. Беликов, Л. Шапошникова, Н. Спирина и др.
«Нам не известны причины лояльности ученых к Росову», — говорит Л.В. Шапошникова (РГ, No 4431). «Кто социально опаснее — те, кто просто клевещут на великого своего соотечественника в силу собственной нравственной неполноценности, или тот, кто подхватив эту идею, стремится "канонизировать" ее в своей работе, названной им докторской диссертацией?» — вторит ей, вопрошая, коллектив авторов в спец. выпуске «Новой газеты» (No 1211), разбираясь с научным трудом В.А. Росова.
Действительно, вспомним, сколько бездоказательных унижающих слов Л.В. Шапошникова «просто» вылила на великую свою соотечественницу Е.П. Блаватскую и созданное ею теософское общество в своих журналистских заметках-книгах («Годы и дни Мадраса», «Тайна племени голубых гор»). За что же ей теперь испытывать симпатии к ученым и понимать их? За то, что они не подчиняются указам из МЦР? За то, что умеют доказывать фактами и ценят научную истину?
Ю. Линник уже охарактеризовал противостояние В.А. Росова и МЦР как «антитезу науки и фанатизма», но корни этого противостояния гораздо глубже и исторически, и социально.
Впервые противостояние ученых и проводников нарождающейся квазирериховской догматики произошло в новосибирском Академгородке в конце 70-х годов. Именно тогда впервые группой сибирских ученых под руководством А.Н. Дмитриева был создан обширный проект нового научно-культурного центра в развитие идей семьи Рерихов. В нем, помимо основной темы, звучала глубокая озабоченность положением дел в стране (обострение экологических проблем и идеологического разложения), формулировались идеи о необходимости совершенствования существующей общественной системы на основе синтеза идей Ленина и Живой Этики. Именно тогда впервые группой ученых и энтузиастов начато строительство Музея в селе Верх-Уймон, как основание нового города Знания. Но партийным и государственными органами был осуществлен разгром инициативы, участников репрессировали, при этом официальные «рериховцы» действовали, пожалуй, активнее, чем партийные идеологи.
Особенность ситуации заключалась в том, что к тому времени Н.К. Рерих был «идеологически реабилитирован» как человек искусства и традиционной науки, и сам по себе интерес к его идеям, таким образом, не мог быть «криминалом», если он ограничивался указанными рамками. В ходе тех длительных разбирательств и зазвучал знакомый нам довод: Рерих — великий художник, путешественник и гуманист, но принципиально готовый сотрудничать с властью и финансовыми структурами. Фактически речь шла о формировании новой тотальной идеологии, в которой имя Рериха, выдвинувшего идею Пакта об охране памятников искусства, шло как прикрытие «непротивленческих устремлений». Таким образом, в конечном итоге имя академика Н.К. Рериха оказалось канонизированным как связанное с созданием выгодных глобалистских программ, в число которых, фактически, оказалось включено и рериховское движение. Создание такого движения (которое возглавили Н.Д. Спирина в Сибири и П.Ф. Беликов и Л.В. Шапошникова в Москве), бесспорно, имело большую практическую выгоду: так как создано оно было на принципах тесных связей, с одной стороны, с финансовыми спонсорами, с другой стороны — с властями. Позиция оказалась весьма удобной: на основе загадочных денежных вливаний проводить конференции, основывать издательства, печатать роскошную книгопродукцию, создавать центры под благовидным предлогом широкого проведения просветительской деятельности. При этом исключались всякие трения со всеми власть предержащими.
С тех пор прошло более четверти века, «проторенная колея» оказалась закрепленной юридически и даже товарными знаками, однако «ревнители благочестия» не унимаются. Но архивные документы, открытые ныне в новосибирском Академгородке, бесстрастно рассказывают, что когда в эпоху 60–70-х годов сибирские ученые уже создавали эволюционную программу, связанную с новыми познавательными возможностями, уже утвержденными Еленой Ивановной Рерих и Еленой Петровной Блаватской, эта попытка реализации именно познавательных возможностей Агни-Йоги вызвала разрушительный шквал со стороны властных структур и «официальных рериховцев».
Таким образом, МЦР, наследуя формы деятельности, истоки которой в противостоянии еще 70-х годов, проявил себя именно как центр подавления познавательных и творческих инициатив, движущихся в ключе Агни-Йоги. И это в пространстве Сибири очень хорошо узнали на собственном опыте. Все годы существования МЦР эта организация «с кем-то борется», «от кого-то защищает наследие Рерихов», но репрессивные удары достаются самым инициативным и самостоятельным. Сколько пришлось отстаивать право на самостоятельность в противостояниях газете «Знамя Майтрейи»–«Знамя Мира» и ее бессменному редактору Г.С. Горчакову, читатели газеты хорошо знают.
Так же и в эти дни для нынешних функционеров МЦР, стоящих на страже границ «Державы Рериха», площадь которой, как видно, строжайшим образом ими отмерена, самой большой заботой является увести читателей от размышлений над книгой Росова, размышлений, которые неизбежно навеют память о минувшей истории и идеях, связанных с прямой перспективой строительства Звенигорода с помощью создания научной лаборатории и активного культурного центра на Алтае.
В этом контексте нынешняя беспрецедентная кампания против Владимира Росова как историка, значительно расширившего границы «дозволенной» официозом информации, касающейся не только обстоятельств жизни Н.К. Рериха, но и узловых эпизодов внутренней русской истории, приобретает новое звучание. В ней — не только конфликт личных и корпоративных интересов. Мы видим, как «вечно вчерашние», внесшие свой вклад в 70-х годах в коллапс реальных инициатив в ключе Агни-Йоги, выступают теперь в роли «ревнителей благочестия», опять присваивая себе монопольное право на истину; они готовы искоренять инакомыслие гораздо решительнее, чем в свое время коммунистические парткомы...
Так в процессе острого противостояния сама жизнь подтвердила правдивость заключений, сделанных сибиряками еще в пору 1980-х и актуализированных в 2000-е: «Концептуальные и познавательные ограничения социального генеза становятся все более жесткими, и уже наработанные витки нового знания остаются невостребованными и тормозятся хорошо налаженной системой замалчивания и грубого, необоснованного, прямого отрицания. Этот сознательно организованный коллапс интеллектуальной производительности человечества является продолжением сценария "покорения Природы". Природой в данном случае выступает естественно присущий человечеству интеллектуальный потенциал, который сдерживается или поощряется в строгом соответствии со скрытыми целями технического прогресса, продуктивность которого уже вытесняет из биосферы живые формы, замещая их техническими изделиями»...
О. Аникина, В. Власов, г. Новосибирск
От редакции сайта. Публикация статьи в газете "Знамя Майтрейи" была со значительными сокращениями. Авторы предоставили редакции сайта свой полный вариант статьи.
Опубликовано:
О. Аникина, В. Власов. Противостояние //
Газета "Знамя Майтрейи". 2008. No 2 (170). C. 6.