Под небом Уймона

Очерки истории строительства музея Н.К. Рериха

О.Е. Аникина

25

Понимать устремление общее — значит построить Храм Нового Мира. Устремиться, взаимно питая друг друга, будет уже пониманием Учения. Такое устремление ляжет, — как путь к Миру Огненному, но нужно иметь мужество взглянуть на Огонь, признавая его единственным питанием своим.

"Сердце", 165.

Двигаясь от частного к целому и призывая в свидетели самих участников недавних или теперь уже давних (?) событий строительства рериховского мемориала в Уймоне, можно прийти к важным заключениям.

Свидетельства их всей силой и остротой происходящей полемики убеждают в том, что эпизод этот, являясь мощным импульсом "ускорения" общественного сознания, был ничем иным, как действом из ряда событий, по утверждению Е. П. Блаватской, "обязательно происходящих в последней четверти каждого века и оказывающих на общество скрытое сильнейшее духовно, если угодно — мистическое влияние".

Практика строительства стала знаменательным фактом проявления рериховцев в "широкой" истории еще в 70-е годы, объединив людей, готовых к высокому творчеству или сочувствующих ему, в масштабах целого края, не являясь чем-то сугубо специфическим, сектантским и камерным. Строительство могло стать началом подлинно творческого пути для нации вообще как альтернатива диссидентству. Оно дает богатый материал для оценки эпохи соцбыта, в которой были диссиденты с их приговором социализму и Солженицын — огромное творчество со знаком минус, поднятое демократами как знамя со всей его могучей отрицательностью, как счет к оплате, предъявляемый режиму.

Дом на Алтае, каким он выстроен, уникален во всех отношениях. Ему сопутствует аура исполняющегося пророчества и красота ожившей легенды, все-таки начинавшей воплощаться. Он просвечен энергиями энтузиазма и бескорыстным намерением людей, деятельно стремившихся усовершенствовать мир. Он остается особым облагороженным пространством Памяти и Культуры, областью утверждения Беспредельности в обыденном: ведь в высшем смысле культура и есть способность в буднях в высоком сосредоточении воспринимать проявления Бесконечного.

История строительства оказалась сложной; но нельзя не признать абсолютных вещей: завершение здания музея и его функционирование после всех запрещений было фактом из ряда событий, подтверждающих во все тяжелые времена, и особенно во времена нынешнего разброда в стране, несокрушимость силы человеческого сознания и устремления как непобедимой тверди. В сущности, это и есть эффект Дмитриева. Можно спорить о нем самом и даже порицать его методы как методы максималиста, упрекать в ошибках и пр. Но разве не сказано Владыкой: мир разрушается от полумер и гибнет от попустительства? Важно само присутствие такого сознания в стране, которая ищет вариант своего и мирового будущего, — сознания, воплощающего идею внутреннего неподчинения внешним обстоятельствам, мировоззренческим догмам и страху. Согласно индуистской концепции Вселенной, мир держится йогой и волей.

В обстоятельствах и людях, участвующих в событиях и им способствующих, проявился, безусловно, высокий тип национального поведения как тип деятельности людей, воспринявших основы Живой Этики и испытывающих чувство ответственности за судьбы Вселенной. Дмитриев, интеллектуал и мистик, достигший особого и очень редкого уровня вибраций, такой, каков он есть, был "задан" и востребован самой исключительной ментальной средой Академгородка (к ее чести сказать) и чистой средой Алтая — с которой неизменно связываются (Здесь и Там) надежды на мировое эволюционное будущее. В этом смысле все упомянутые непростые и для многих неоднозначные события, разворачиваясь как "нечто ценное, как нечто выше человеческого понимания", имели право на самих себя...

Ценность их в том "чудесном нагнетении энергии", которое не всегда безобидно и возможно только с присутствием проводника, ломающего и превосходящего привычные этические рамки и условности для того, чтобы стало возможным дальнейшее развитие, и в том, что все другие увидели, что есть люди стабильные и не подверженные влиянию извне.

Строительство музея было делом гораздо более "широким", чем только строительство здания и создание мемориала. Он был самой смелой и деятельной попыткой подступа к Новой эпохе, путь к которой лежит через "испытание восприятием Истины". События той поры происходили на грани Миров и, развиваясь в вещественном мире с грубыми свойствами, содержали возможность колоссальных тонких его изменений, то есть возможность участия в жизни поверх трех земных привычных ее измерений — во имя Всеобщего Блага.

Не забудем при этом слова Великого Владыки Шамбалы: "У Нас не было времени труднее, чем эта смена рас".

Сутью состава событий тех дней стала стихия ОГНЯ. И отсвет этого трансцендентного пламени неизменно присутствует во всей длящейся истории, сделавшись отличительной и отличающей приметой ее. Магнетическая для многих местность — Верхний Уймон — для участников всех событий стала Уймонской Касталией — областью вдохновенного творчества, высокой попыткой создания лучших форм и глубокого самовыражения.

Но именно благодаря присутствию и усилиям А.Н. Дмитриева практика Учения Живой Этики получила редкую глубину. Опыт Уймона по напряжению своему и богатству вряд ли имеет аналоги, и именно это обстоятельство в конце концов повернули против него предвзятые рериховцы.

Но мистицизм в высшем своем проявлении как духотворчество, как труд лабораторный, научный и есть поиск точного полного знания о Вселенной и человеке, свободный от догм, то есть высочайшее Правдоискательство.

В тонком плане община все-таки состоялась — как неразрывное объединение людей, "понимающих важность духовного плана", на основе сильного чувства устремившихся к Знанию и усвоивших с разной степенью чистоты высокие принципы оккультной деятельности. Члены ее находятся в сложной тонкой взаимосвязи, потому что существует некий общий тонкий энергетический баланс и потенциал, обусловливая накали масштабы многих событий духовного плана в открытой системе, какой является космос. Но неизменно под прицел попадает сознание самое смелое, хотя известно, что сила мысли основана на силе сердечной энергии. Учителем сказано: "Нельзя жить там, где связана мысль. Суживание мысли есть грубое преступление". Но реальность очень сильного сердца трудно вообразить. Она просто не поддается никакому воображению. Потому часто ниспровергается то, о чем не существует верного представления. Для западного сознания Пушкин — русский национальный гений — навсегда останется не более чем литературным эпигоном и глубоко распущенным человеком девиантного поведения. Сложен путь ищущих свободу духа. Невообразимо сложен путь реализатора, ответственного за осуществление особо сложного тонкого построения. Там, где надо сопереживать или хотя бы пытаться сопереживать, часто начинается холод непонимания.

В августе 2001 года, т.е. спустя 75 лет после экспедиции Рерихов, в Сибири — а потом и на Алтае — побывал Хосе Аргуэльес, известный американский писатель, знаток ушедших древних цивилизаций, медиатор, энергетически "ощутивший" Дмитриева на другом континенте и назвавший его великим ученым, с которым он давно мечтал встретиться.

Символично, что с Дмитриевым он встретился под небом Уймона. Уймонский музей и его строительство, утвердившие Знак Владык как источник излучаемого благословения, — вот уже двадцать лет — неотъемлемый знак Алтая.

Возможно, надо смотреть с большей, чем наша, высоты кругозора и разделяющего пространства, чтобы увидеть, какая удивительная, загадочная и неоцененная страница нашей истории перевернута.

Перейти к оглавлению

Опубликовано в книге О.Е. Аникина, Под небом Уймона: Очерки истории строительства музея Н.К. Рериха
— Новосибирск: Изд-во Твердыня (Томск), 2002 г.